Дмитрий Махонин ФАС о ценах на топливо

— После значительного скачка цен на топливо в опте и рознице правительство пошло на экстренные меры по ручному регулированию рынка. Каковы причины роста и можно ли было его предотвратить?

— Всегда, когда происходит какой-то резкий сбой рынка, надо искать причины, которые возникали значительно раньше. В этой связи мы вспоминаем прежде всего налоговое регулирование. По сути, когда вводились параметры налогового маневра, предполагалось и снижение акцизов, что сбалансированно оказывало влияние на цену с точки зрения формирования netback (цена экспорта за вычетом транспортных расходов и пошлины.) с точки зрения цен внутреннего рынка. Но в итоге акцизы выросли вдвое и более. Решение принималось исходя из задач пополнения бюджета в целях выполнения социальных обязательств. И конечно же, после роста цены на нефть и установившихся высоких экспортных паритетов сложившаяся конфигурация налогов не могла не привести к подорожанию топлива на внутреннем рынке.

В то же время, когда кто-то говорит о росте цены на бирже — это очень спекулятивная вещь. Биржа, может быть, и стала драйвером роста цены на внутреннем рынке, но хочется возразить и сказать: «Хорошо, не было бы биржи, тогда какая была бы цена или ориентир — netback?» Он тогда был выше биржевой цены на 10 тыс. руб. за тонну. То есть биржевые и внебиржевые индикаторы внутренних рынков как раз таки в определенной степени были сдерживающим фактором для еще большего роста цен.

И я бы не сказал, что дальше было ручное управление рынком. Все-таки меры, в том числе по снижению акцизов,— это решения, которые государство обязано принимать в этой ситуации.

— Как вы оцениваете снижение оптовых цен?

— После того как нефтекомпании нарастили продажи на бирже, оптовые цены на бензин снизились на 15–20%, на дизтопливо — на 10%. Мы вернулись, по сути дела, в параметры прошлогодних биржевых продаж, насытив рынок в этом сегменте. Что касается розничных цен, они действительно выросли выше темпов инфляции. Хотя опять же, если ретроспективно посмотреть, в предыдущие несколько лет цена колебалась где-то выше, где-то ниже инфляции. Так, в 2014–2015 годах инфляция была 12–14%, а топливо менялось примерно на 5%, бензины, дизтопливо — на 2%. Но это же, конечно, никто не вспоминает. Когда все хорошо, зачем это вспоминать?! А вот когда какое-то ухудшение произошло, тогда всем хочется говорить: ага! Но ни для кого же не секрет, что дорогая нефть и дорожающие следом нефтепродукты — это дополнительные возможности государства исполнять социальные обязательства.

— После резкого скачка цен весной независимые АЗС начали жаловаться. Их претензии справедливы?

— Да. Это самая незащищенная категория участников рынка на сегодня. Конечно же, помимо граждан-автолюбителей самые большие потрясения затронули независимых продавцов, особенно с точки зрения сокращения маржинальности. Это действительно проблема, и здесь диспаритет цен имел место. Но на самом деле он почти каждый год бывает, просто в этом году оказался более затяжным, где-то наблюдалась отрицательная рентабельность. Так устроен рынок. Меры, принятые правительством, позволили обеспечить маржинальность в розничном сегменте. Сейчас почти во всей стране она достаточно приемлемая.

— Приемлемая — это сколько?

— Если сравнить розничную цену с биржевой, то маржинальность продаж АИ-95 — около 7 руб. на литр, АИ-92 — около 6 руб. В Сибири и на Дальнем Востоке маржинальность пока еще не такая, как хотелось бы, но меры мы принимаем. Недавно выдали предупреждение мелкооптовым поставщикам там.

— После заморозки цен на АЗС крупных нефтяников независимые все равно повышали цены. Как вы реагировали?

— Здесь сложно реагировать, потому что они не являются доминирующими субъектами в большинстве. Есть компании, которые в определенных сегментах в Сибири, на Дальнем Востоке занимают на розничных рынках доминирующее положение. Там есть и антимонопольные дела, но по большей части рост цен был обоснован факторами подорожания мелкого и крупного опта, причины которых я уже называл. Если мы говорим о ситуации в других регионах, то, по данным ЦДУ ТЭК, региональные рынки демонстрируют незначительные снижения, но в принципе цены не меняются. То есть независимые кое-где стали снижать цены, а нефтяники в большинстве своем их сохраняют с конца мая — начала июня. Поэтому в некоторых регионах можно было увидеть даже незначительное снижение цен.

— Какую долю рынка занимают независимые АЗС?

— По количеству АЗС — 55–57%. Если мы говорим о проливе топлива, то около 35–40%. Есть довольно крупные сети независимых АЗС, которые серьезно вкладываются в бренд, маркетинговую политику, у них пролив достаточно существенный и не уступает сетям ЛУКОЙЛа, «Газпрома» и т. д.

— Есть регионы, где доминируют независимые?

— В принципе соотношение в пользу независимых в основном за Уралом, то есть это Сибирский, Дальневосточный регионы, а также в ряде кавказских регионов.

— В 2019 году ожидается повышение акцизов, завершение налогового маневра. Есть риск ухода независимых с рынка?

— Изменения в налоговом законодательстве — отдельная большая тема. Но увеличение НДПИ, снижение пошлин и возврат к росту акцизов так или иначе компенсируются демпфирующими механизмами, и важно, чтобы они работали эффективно.

К независимым АЗС мы трепетно относимся, и, поверьте, на каждом собрании крупных ассоциаций присутствуем, выслушиваем их просьбы на своем биржевом комитете. Сейчас предоставляем им мониторинг цен в мелком опте. Они нам представляют свои мнения, позиции. Нам, конечно, не хотелось бы, чтобы независимые уходили, вопрос конкуренции — ключевой на топливном рынке. Я вам больше скажу: в рамках реализации указа президента по рынкам нефтепродуктов основной показатель — увеличение числа независимых АЗС. За счет чего? Прежде всего за счет создания комфортных условий маржинальности продажи топлива. И конечно, надо будет развивать придорожный сервис с точки зрения доступности земельных участков, коммунальной структуры и т. д.

Очень внимательно следим и за поглощениями. Не помню, чтобы в последние несколько лет мы согласовывали крупные сделки по приобретению независимых сетей крупными компаниями.

— Есть конкретные примеры помощи независимым?

— Наша задача — еще и развивать рыночные механизмы для поддержки независимых сетей, например, мелкооптовой торговли с возможностью получения биржевого товара не за месяц, как в опте, а в течение пяти дней, что сокращает время и затраты. Вопросы, связанные с усовершенствованием биржевых механизмов. Так, в 2017 году совместно с «Транснефтью» реализован механизм оператора товарных поставок. То есть я могу легко получить товар на Володарской нефтебазе, купив его, например, в Башкирии.

Это и развитие срочного рынка, хотя, конечно, на него пока смотрят с опаской. «Газпром» уже запустил соответствующий инструмент: идет приобретение фьючерсов, есть возможность за счет этого хеджировать риски. Немаловажным является развитие крупнооптовых рынков, наполнение рынка дополнительными объемами топлива. В рамках четырехсторонних соглашений, которые предусматривают увеличение производства, в этом году мы ждем производства автобензинов татарскими производителями. Это будет положительным моментом, потому что «Татнефть», приобретая товар на бирже, сужает предложение и увеличивает спрос. Антипинский НПЗ в третьем—четвертом кварталах тоже обещает перейти на промышленное производство бензина.

— ФАС была недовольна тем, как снижение оптовых цен транслировалось в розницу. Проблема остается?

— Прежде всего в мелком опте. Мы выдали предупреждения нескольким компаниям в этом сегменте, если потребуется, будем заводить антимонопольные дела. Биржевой комитет эту ситуацию тоже рассматривает.

— В какой стадии вопрос об увеличении нормативов продаж топлива на бирже?

— Мы продолжаем обсуждать это с Минэнерго. В любом случае вопрос поддержания ликвидности биржевых продаж остается актуальным, особенно сейчас, в период осенних ремонтов НПЗ. Поэтому сейчас нельзя допустить разворота биржевого рынка в сторону роста цены. Необходимо усилить контроль за исполнением поручений и решений, принятых правительством в июне.